|
Э.Ионеско
Фарс
Постановка – Юрий Бутусов
Художник – Александр Шишкин
В ролях: Денис Суханов, Григорий Сиятвинда, Максим Аверин, Агриппина Стеклова, Ангелина Варганова, Владимир Большов, Федор Добронравов, Артем Осипов, Сергей Сотников
Роль - Банко
Премьера состоялась 13 июня 2002 г.
Последний спектакль был сыгран 30 июня 2009 года.
Режиссер Юрий Бутусов выбрал для постановки на сцене театра «Сатирикон» не Шекспировского «Макбета», а одноименную пьесу французского абсурдиста Эжена Ионеско. Историю друзей-полководцев Макбетта и Банко, обманутых и погубленных знаменитыми «шекспировскими» ведьмами, режиссер поставил в жанре трагифарса. Бутусов, признанный мастер абсурда, декларирует важнейшую тему-настроение абсурдистского театра: бессмысленность, трагичность человеческого существования, незащищенность человека перед любой опасностью, угрожающей ему из «антимира»…
Пресса о спектакле:
В спектакле "Макбетт" Аверин – вообще феерическая находка... его ждет большое будущее.
Елена Ямпольская, "Новые известия"
Максим
– очень хороший партнер, этого не надо говорить, это видно из зала. Он
умеет слушать и слышать, мгновенно реагирует на любой неожиданный
партнерский выпад, всегда готов уступить дорогу, но никогда не позволит
себя столкнуть. Очень точен в интонациях, очень эмоционален.
«Кумир: Театр. Кино. Телевидение»
В середине июня сыграли, быть
может, один из лучших спектаклей сезона. В «Макбетте» хорошо играют
все: это спектакль, открывающий сильную труппу театра…
Григорий Заславский, «Независимая газета» 18.06.2002
Спектакль,
поставленный Юрием Бутусовым, режиссером так называемой питерской
«новой волны», тянет на одно из главных событий уходящего московского
сезона. План режиссера смог осуществиться благодаря превосходному дуэту
Григория Сиятвинды и Максима Аверина, которые принесли в этот жесткий
спектакль лирику и душевность. Вначале волевой, брутальный Макбет и
смешной, ребячливый Банко выглядят близнецами – братьями: их монологи
во время боя совпадают слово в слово. И потому трещина, возникающая
между ними после встречи с вещуньями, становится настоящим болевым
нервом спектакля.
Марина Шимадина, «Коммерсант» 17.06 2002
Банко, хоть он и является, по
замыслу автора, двойником Макбета, в спектакле разительно на него не
похож. Банко Максима Аверина – добродушный великан с очаровательнейшей
улыбкой и глазами ребенка. Но от сцены к сцене Аверин показывает
развитие своего героя, его душевное взросление. От дурачества – к
прозрению и раскаянию. Этот нерв чувствуется в его игре постоянно.
Вспомним первый монолог Банко - с каким восторженным увлечением, с
каким ребячеством и дурашливостью рассказывает он о войне, миллионах
смертей - для него это не война, а скорее знакомая всем с детства игра,
«войнушка». С каким умилением и простодушной радостью смотрит он на
Дункана, когда тот обещает ему награду – это восторг ребенка,
получившего в подарок очередную игрушку - за страшную цену, но это
неважно, ведь пока ты слушаешься «старшего» - тирана Дункана - все идет
в жизни как надо. Для него, в его наивности, по-другому и быть не
может. Пока.
Пока
постепенно к нему не приходит осознание происходящего. Пока не
встретился с ведьмами, которые заронили в нем сомнение – в
справедливости монарха, в искренности лучшего друга. С этого момента
начинается взросление героя.
Аверин
вживается в роль, а все его переходы на «детское обаяние», так
называемые актерские «фишечки», только сильнее подчеркивают
правдивость, органичность его существования на сцене; он не
отстраняется от образа, наоборот – срастается с ним, не срываясь на
наигрыш и истерику, когда в роли нужно показать отчаяние и крик. Когда
же Банко размышляет и сосредоточен, Аверин не играет сосредоточенность
– он сосредоточен сам. Показательна в этом отношении сцена бессонницы
Банко, когда он обдумывает предсказания ведьм. Он пытается трезво
рассуждать, но в итоге только мучается, буквально лезет на стену от
бесплодных усилий понять то, что человеческий разум постичь в принципе
не может. А внезапные перемены интонации, переходы на игровой тон:
«Так. Все понятно!..» - уже не дурачество его первого монолога, а
скорее, начинающееся сумасшествие героя.
Окончательное
прозрение приходит к Банко только в конце его жизни. Его финальный
монолог – это исповедь - перед самой своей смертью, о которой он еще не
подозревает – смертью от руки друга: «Господи, зачем я встретил этих
ворожей?… Ты видишь, Господи, меня уносят неподвластные мне силы. Я
страдаю, Господи, от неутолимой жажды мщения». В глазах артиста –
слезы, а они обладают несравнимо большей силой убеждения, чем любой –
пусть самый виртуозный – но наигрыш…
Аверин,
пожалуй, единственный актер в этом спектакле, кто в буквальном смысле
слова «пропускает роль через себя», проживает каждый раз заново жизнь
своего героя и каждый раз умирает вместе с ним. Ведь даже блестяще
выстроенный абсурдистский спектакль мертв, если в нем отсутствует живое
человеческое лицо – не с чем сравнивать, абсурд понятие относительное…
Татьяна Печегина, театральный критик
Максим Аверин, пожалуй,
единственный актер в спектакле, открывающий зрителю внутренние
переживания своего героя. Наследуя традиции русского психологического
театра, он прекрасно вписался в эстетику бутусовского лирического
фарса. Если про Юрия Бутусова пишут, что он «мастер авангарда с
человеческим лицом», то отражение этого лица в конкретном спектакле,
есть безусловно весьма конкретное лицо Максима Аверина. В своей
актерской органике Максим Аверин нашел способ благополучно вписаться в
фарс. Кстати, в трагифарс ему вписаться было бы гораздо легче.
Своеобразными крючочками стали так называемые актерские фишки, которые
помогают ему существовать и в других спектаклях Сатирикона. Это
мгновенное отстранение от образа. Такое ощущение, что в этом актере
живет малолетний непоседа, который то и дело вылезает и с огромным
удивлением застает себя на сцене. Изображая отстранение, артист то и
дело изменяет голос, который теряет скрипучесть и становится неожиданно
высоким, - или резко застывает в какой-то неожиданной позе. А затем,
так же молниеносно, возвращается в образ, в темпо-ритм спектакля. Такие
репризы публика всегда принимает «на ура». Но самое забавное, что
истоки этого раздвоения заложены в пьесе Ионеско.
Юлия Тушева, театральный критик
Аверин - это артист-праздник,
зыбкая радуга в водопаде, солнечный протуберанец... Именно такие
ассоциация рождает его игра. Может, я пристрастна, но он, по-моему,
соткан из лучей света - чумазый он или замотан в платок, в шинели, в
сером пальтеце или в белой рубахе - всё равно "светлый". Его нужно
"прописывать" людям в качестве антидепрессанта. Вот вместо всяких
реланиумов, прозаков... чего там ещё... в рецепте нужно писать: "Артист
Максим Аверин. Принимать визуально в периоды обострения депрессии и
плохого настроения". Вот таким и предстаёт перед зрителями генерал
Банко: отчаянный, лёгкий, жизнерадостный - он словно создаёт на сцене
вокруг себя бурляще-радостное пространство... Я долго думала, отчего
так глубоко трогает зрителя печальная история Банко? Ведь Макбетт
прошёл, практически, по тому же кругу, по тем же уровням безжалостной
игры, задуманной ведьмами? Почему отношение к ним - к Макбетту и Банко
- разное? Всё очень просто. Причиной тому - детская природа образа
Банко! Запутавшийся, обманутый и убитый (убитый - лучшим другом) -
ребёнок! - что может быть ужаснее!? И Аверин великолепно отыгрывает эту
детскость с помощью множества трогательных мелочей: выскочившая из руки
ложка и последующее выковыривание еды из котелка пальцами, хулиганство
с водой, которую пьёт из чайника, какой-то сахарок, который он грызёт,
пока 2 офицера решают проблему «всадника-всадницы», ухохатывание над
словом «сторицей», испуганные «охи» в темноте, поведение в пантомиме,
где Макбетт уговаривает Банко на убийство Дункана... И, конечно, самое
душераздирающее - это доверчивое, с открытой ясной улыбкой,
распахивание пальто навстречу кинжалу Макбетта... Словно та самая
бабочка, которая садится своему преследователю на плечо... И в то
время, как «взрослый» Макбетт под влиянием событий пьесы переживает
лишь качественную метаморфозу, Банко - ещё и взрослеет!.. Монолог на
столе - квинтэссенция всей работы Аверина в "Макбетте". Самый настоящий
незакамуфлированный "всерьёз"... Там ведь ещё слова такие прописаны,
что душу переворачивает при одном лишь прочтении. А Макс этот кубок с
Болью ещё и подаёт - словно выплёскивает наотмашь, чтобы к каждому из
сидящих в зале попало в самую болезненную точку...
Ирина Белоглазова
http://factum-dictum.livejournal.com
Пресса о спектакле: http://www.smotr.ru/2001/2001_scon_makbett.htm
|
